К истории исследования соловецких древностей

А. Я. Мартынов.
(статья из сборника "Археология и археография Беломорья", СГИАПМЗ, 1984)

Около ста лет тому назад в научной литературе появились первые скупые строки о соловецких древностях — финский археолог Аспелин в статье “Лабиринты по берегам Финляндии” упомянул о трех “вавилонах”, найденных русским ученым Кельсиевым на Соловецких островах¹. Это был пробным камнем в деле поисков и изучения археологических памятников Соловков.

Историю исследования соловецких древностей хронологически можно разбить на три периода: 1877—1906 гг., 1926—1953 гг. и сер. 60-х — нач. 80-х г.г. XX в. Они различны по составу исследователей и степени углубленности изучения памятников, по количеству публикаций и их характеру, по методологии исследования и характеру восприятия учеными объектов изучения. Если же попытаться найти какие-то определения этим периодам, то подходящими, на наш взгляд, будут следующие: начальный этап характеризуется общими и произвольными описаниями однажды обнаруженных памятников (лабиринтов!) и пересказом связанных с северными лабиринтами преданий;

20—40-е годы — период активных и целенаправленных поисков новых памятников (лабиринтов, каменных груд, прочих выкладок), постановки основных исторических проблем, связанных с лабиринтами, создания первых классификаций лабиринтов и рождения первых серьезных гипотез о назначении лабиринтов;

60—70-е годы — время поисков и находок новых групп памятников (летние стоянки Беломорских неолитических племен, саамские могильники XII—XV вв., инженерно-оборонительные сооружения Соловецкого монастыря XVII— XIX вв.), серьезных изменений в методологии изучения соловецких древностей, изучения Соловецкой крепости как археологического памятника, решения проблем датировки, типологии и принципов сооружения лабиринтов, этнокультурной принадлежности неолитических памятников Соловецких островов. И, конечно, появления новых гипотез о назначении лабиринтов.

Самые первые письменные сведения о соловецких лабиринтах содержатся в “Географическом, историческом и статистическом описании ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря” архимандрита Досифея, который свидетельствует о том, что неподалеку от церкви Андрея Первозванного на Б. Заяцком острове по распоряжению Петра I “был выкладен по земле в два ряда булыжных камней Вавилон или лабиринт, который и поныне виден”². Ни это, ни все почти из слова в слово повторяющие сообщения Досифея, свидетельства Мелетия³ и других более поздних авторов “Описаний”⁴ научного значения не имеют, так как но содержат никаких конкретных данных о лабиринтах и лишь запутывают⁵ вопрос о времени их происхождения.

“Сведения о Соловецких лабиринтах в научной литературе появились лишь в 1877 году"⁶... На антропологическую выставку этого года известным северным исследователем Кельсиевым были представлены описания и зарисовки лапландских (кольских) лабиринтов, среди которых, по свидетельству Аспелина, были и три соловецких лабиринта. Невозможно судить ни о характере материалов, ни о найденных им лабиринтах, так как после закрытия выставки материалы ученого затерялись⁷. Другой исследователь, посетивший в те годы Соловецкие острова, А. В. Елисеев, имея в виду, очевидно, те же лабиринты, указывал, что на Заяцких островах “вавилонов несколько, как лабиринтообразных, так и простых узорных, а на Большом (Соловецком) острове имеется еще множество других более простых каменных сложений”⁸. Мимолетные упоминания о Соловецких лабиринтах (видимо, все о тех же и со слов А. В. Елисеева) содержатся в работах А. О. Галченко⁹ и К. П. Ревы¹⁰. Даже такой серьезный исследователь, как А. А. Спицын, не смог в то время добавить ничего нового к изложенным здесь данным о Соловецких лабиринтах;¹¹. Остается присоединиться к мнению Н Н, Виноградова, считавшего, что в исследовании лабиринтов Северной Европы (и в гораздо большей степени Соловецких островов) к 1926 г. отсутствовала должная методика, не были систематизированы статистические данные, все описания носили отвлеченный, общий характер, не существовало удовлетворительных гипотез о времени сооружения, принадлежности и назначении лабиринтов¹².

Начало второго этапа в изучении Соловецких древностей связано с деятельностью Соловецкого общества краеведения и, прежде всего, с именем одного из активнейших членов его Николая Николаевича Виноградова. Всего два полевых сезона потребовалось II. Н. Виноградову (1925 и 1926 гг.), чтобы обнаружить на Соловецких островах около 1000 всевозможных искусственных сооружений, из которых бесспорными археологическими памятниками па взгляд его были 20 лабиринтов, несколько десятков каменных груд и дольменов¹³. В эти же годы им были опубликованы несколько газетных сообщений, монография и журнальная статья о новых археологических памятниках островов¹⁴. Нет необходимости анализировать газетные публикации, так как все их выводы объединены в монографии “Соловецкие лабиринты: их происхождение и место в ряду однородных доисторических памятников”. Эта работа отличается от всех предыдущих прежде всего своими размерами, добросовестным описанием всех обнаруженных памятников, скрупулезным анализом всей предшествующей литературы о лабиринтах, происхождении их названий, гипотез о времени создания, заимствованиях и назначении лабиринтов Уже в “Предисловии” к книге исследователь высказывает предположение о древности не только лабиринтов, но и других мегалитических сооружений, сопровождающих их^15>. Позднее, возвращаясь к этой мысли, он развивает .ее до идеи “тесной внутренней связи и формального сходства”¹⁶ лабиринтов и прочих каменных выкладок и необходимости рассматривать лабиринты не как самостоятельные памятники, но как часть огромного комплекса мегалитических сооружений Северной Европы, принадлежащих одной культурной группе¹⁷. Впервые в литературе о лабиринтах автор анализирует все названии лабиринтов, признавая их поздними, не связанными с первоначальным назначением памятников¹⁸, подсчитывает, ссылаясь на русские и зарубежные источники, общее количество лабиринтов Северной Европы¹⁹ (88). систематизирует данные о их местоположении²⁰. Монография и изданная в том же году статья “Новые лабиринты Соловецкого архипелага. Лабиринты Б. Заяцкого острова” содержат подробное описание мегалитических сооружений Б. Соловецкого острова²¹ (3 лабиринта, “вентерь” и 12 различных каменных выкладок), на мысе у Троицкой губы (4 лабиринта, каменная гряда и 7 каменных груд) и мысе Колгуй (“2 разрушенных лабиринта, множество каменных груд и дольменов”) Анзерского острова²². Б. Заяцкого острова (10 лабиринтов, 21 каменная груда и 5 сложных фигур)²³. Очень интересно и в настоящее время подтверждается предположение ученого о присутствии на мысе Колгуй Анзерского острова “остатков саамского святилища”, за которые он принимал “булыжные фундаменты с ровиками” и различные “каменные сложения”²⁴, очевидно, “оградки” надмогильных сооружений саамских захоронений, исследованных там в 1976—79 гг.²⁵ Заслуживают внимания и должны быть проверены сведения Н. Н. Виноградова о наличии лабиринтов на Кемских островах (Кузовах) и Орлове — мысе Летнего берега Белого моря²⁶. И остается только недоумевать, почему из 1000 упомянутых в “Предисловии” к статье различных каменных сооружений им были описаны лишь 36 памятников Б. Заяцкого острова²⁷ (около 40 выкладок упомянуты в монографии). Очевидно, продолжением этой статьи должно было быть описание обнаруженных в 1927 г. новых памятников Б. Соловецкого, М. Заяпчого и Анзерского островов, но оно но каким-то причинам не появилось Неполным, скорей всего, является и описание находок на Б, Заяцком острове, где в то время и позднее фиксировались огромные “курганные группы” (около 610 каменных куч), три дольмена и дольменообразное сооружение²⁸ Справедливо критикуя типологию Северной Европы А А. Спицына, Н. Н. Виноградов предлагает свою классификацию, впервые включая в нее Соловецкие лабиринты. При всех ее недостатках два типа лабиринтов, выделенных Н. Виноградовым, вошли во все последующие классификации²⁹. К несомненным достоинствам работы относится анализ и критика многочисленных гипотез о времени сооружения каменных лабиринтов, происхождении лабиринтов на полях средневековых рукописей и в католических храмах, назначении лабиринтов³⁰, попытка автора сформулировать основным исторические вопросы, связанные с археологическими памятниками Соловецких островов (время сооружения, этнокультурная принадлежность, назначение лабиринтов и связь их с прочими каменными сооружениями)³¹. На каждый из этих вопросов Н. Н. Виноградов попытался дать свои ответы, отчетливо сформулированные, им в тезисах, заключающих работу³². Относительно верной была его датировка лабиринтов эпохой позднего неолита — раннего металла, безусловно интересной, хотя и недостаточно разработанной, гипотеза о лабиринтах — религиозных сооружениях (горах мертвых), связанных с культом умерших, местах жертвоприношений и совершения религиозных обрядов. Не убедительно звучат его выводы об утилитарно-символическом назначении лабиринтов (места остановок при перекочевках, пункты меновой торговли, навигационные знаки)³³.

Значение работ Н. Н. Виноградова на Соловецких островах трудно переоценить. К числу самого существенного, что было им сделано в изучении Соловецких древностей, относится:
а) открытие основной массы археологических памятников Соловецких островов;
б) подробное описание и графическая фиксация ряда памятников, не сохранившихся до наших дней (остатки святилища на мысе у Школьной губы Б. Соловецкого острова и др.):
в) систематизация и критический анализ всех письменных сведений о лабиринтах Северной Европы³⁴;
г) разработка метода комплексного исследования лабиринтов и других каменных сооружении, и гипотеза о культовом назначении лабиринтов.

В целом изучение соловецких древностей было поднято Н. Н. Виноградовым на новый, качественно более высокий профессиональный уровень — от упоминаний до описания, систематизации, классификации и выделения соловецких па мятников в группу, заслуживающую персонального изучения.

Заслуживает упоминания и дальнейшего историографического исследования еще один факт археологической деятельности Соловецкого общества краеведения, возможно, также связанный с именем Н. Н. Виноградова: в 1928 г сотрудниками Общества краеведения были зарегистрированы на о. Анзер “462 исторических памятника: каменные выкладки, остатки поселений, лабиринты, валунные кучи”³⁵, опубликованные позднее (между 1928—34 гг.) в “Каталоге исторических памятников о. Анзер”. Удивление современных исследователей вызывает в этом факте многое: количество зафиксированных памятников (обследованиями 1969—1982 гг. выявлено около 100 памятников)³⁶, самое издание каталога (в библиографии тех лет нам неизвестен)³⁷, упоминание о стоянках (у исследователей уже сложилось мнение об открытии первой стоянки на о. Анзер в 1979 г.)³⁸.

В середине 30-х годов обследование Соловецких островов предприняли сотрудники Соловецкого музея А. А. Евневич и П. К. Казаринов³⁹. Результатами их работы были очередная регистрация уже известных археологических памятников, описание некоторых, не сохранившихся до нашего времени лабиринтов (лабиринт подчетырехугольной формы с одной подковой и замкнутым прямоугольником в центре на Б. Заяцком острове)*, и сооружений (менгиров и кромлехов**)", факт существования которых на Соловках остается гипотетичным. В эти же годы изучение соловецких древностей было предпринято известными советскими археологами А. Я. Брюсовым, А. М Линевским и Н. Н. Гуриной, архангельским краеведом К. П. Гемп. Отмечая вслед за Н. Н. Виноградовым связь лабиринтов с различными каменными выкладками и настаивая на их комплексном изучении, А Я Брюсов упоминал и о памятниках, не дошедших до нас. Вместе с тем, пытаясь найти доказательства гипотезе о лабиринтах — надмогильных сооружениях, он предпринял раскопки, уничтожившие центральные сооружения и участки внешних стенок одного из них⁴⁰. Иначе определял он и общее число каменных сооружений на островах⁴¹; ранние (Н.Н. Виноградов) и более поздние⁴² расчеты называют цифру вдвое большую — 1000. Работы А. М. Линевского⁴³, Кузнецовой и Иванова⁴⁴ не внесли ничего принципиально нового в изучение древней истории Соловецких островов. Н. Н. Гурина сосредоточила свое внимание на лабиринтах Кольского полуострова: результатом ее работы была оригинальная гипотеза о лабиринтах — памятниках культово-промысловой магии⁴⁵ и датировка их II—Т тыс. до н. э.⁴⁶. К. П. Гемп оставлены наиболее полные и конкретные описания ныне не существующих лабиринтов Б. Соловецкого и Анзерского островов⁴⁷. Позднее эти данные позволили существенно дополнить⁴⁸ археологическую карту островов, составленную Н. Н. Виноградовым⁴⁹.

Последний, третий период исследования археологических памятников Соловецких островов связан прежде всего с именем архангельского археолога А. А. Куратова и работой руководимой им экспедиции Архангельского государственного педагогического института им. М. В. Ломоносова, областного краеведческого музея и — в последние годы — Соловецкого государственного музея-заповедника.

Основными результатами работы этой экспедиции были доследования всех известных неолитических памятников Соловецкого архипелага, открытие и обследование новых групп памятников (летних стоянок беломорских неолитических племен и средневековых саамских могильников), находки новых лабиринтов, реконструкция части святилища на мысе около Школьной губы. Некоторые из этих открытий позволили по-новому взглянуть на проблемы хронологии и этнокультурной принадлежности древних памятников Соловков, назначения лабиринтов.

Кроме Архангельской археологической экспедиции в эти годы на Соловецких островах работали ленинградские археологи: А. Н. Кирпичников и О. В. Овсянников (изучение монастырской системы военно-инженерных сооружений), экспедиции Всесоюзного производственного научно-реставрационного комбината (В. А. Буров, П. М. Алешковский), занимавшиеся вер-тикальной планировкой, поиском фундаментов ранних каменных храмов и земляных тюрем. Этому этапу исследования характерно принципиально новое, более глубокое изучение соловецких древностей, дальнейшая разработка методологии исследования, направленная на определение обоснованных формулировок исторических проблем и однозначное решение спорных вопросов древней истории Соловков, качественно новый состав исследователей (специалисты по археологии неолита и средневековья, этнографы, геофизики, астрономы).

В 1970 году журнал “Советская археология” опубликовал статью А. А Куратова “О каменных лабиринтах Северной Европы”⁵⁰ — первое после значительного перерыва в отечественной археологии серьезное исследование проблематики лабиринтов, предложившее оригинальную версию о сооружении лабиринтов по “спирально-прочерченному принципу предварительного конструирования” и наиболее полную классификацию северных лабиринтов с привлечением всех сколько-нибудь известных аналогий. Помимо этого статья содержит обстоятельный анализ и критику гипотезы о лабиринтах — прототипах рыболовных ловушек⁵¹ и предлагает целый комплекс практических мероприятий, необходимых для более продуктивного изучения лабиринтов (комплексные полевые исследования лабиринтов и сопутствующих им каменных сооружений, окончательное определение связанного с ними круга проблем, обобщение материалов полевых исследований и т. д.).

Все последующие работы А. А. Куратова проходили в рамках этой программы. В 1971 г. были продолжены раскопки каменных курганов Б Заяцкого острова, в результате которых обнаружены остатки захоронений по обряду трупо-сожжения — пережженые человеческие кости и погребальный инвентарь в виде кварцевых скребков и отщепов, кальцинированных костей животных и птиц. Это открытие было, пожалуй, решающим в определении методики изучения соловецких древностей. В статье “Древние лабиринты Архангельского Беломорья” (1973 г.) А. Куратов обосновал вывод о том, что лабиринты и сопровождающие их каменные выкладки являются остатками древних святилищ⁵² и требуют комплексного подхода к их изучению. Предположения Н. Н. Виноградова⁵³ нашли т. о. подтверждение. Размышляя над проблемой назначения лабиринтов, А. А. Куратов предложил в качестве “наиболее вероятной” гипотезу о лабиринтах — сложных культовых памятниках, связанных с рационально-иррациональными представлениями древних поморов, объектах совершения обрядов охотничье-промысловой и рыболовной магии, инициальных операций и т. д.⁵⁴.

Работы Архангельской археологической экспедиции 1973—75 гг. привели к открытиям, позволившим вплотную приблизиться к решению проблем датировки и этнокультурной принадлежности святилищ. Были обнаружены кремниевая фигурка морского животного, аналогичная фигурному кремню стоянки Летняя Золотица и остатки стоянки с гребенчато-зубчатой керамикой и кремневым инвентарем, аналогичным инвентарю стоянок Летнего берега Белого моря⁵⁵. Датированный второй половиной II тыс. — началом I тыс. до н. э. инвентарь стоянок позволил установить нижнюю границу существования на островах древних памятников, а близкие аналогии указали на связь их со стоянками Беломорской культуры⁵⁶.

Еще одной группой памятников, ставшей предметом пристального внимания исследователей в последние годы являются саамские могильники, обследованные в 1976 году этнографами И. И. Гохманом и Т. В. Лукьянченко⁵⁷ и археологом А. А. Куратовым⁵⁸. Особенности в структуре и внешнем оформлении могильников, результаты раскопочных работ позволили авторам определить приблизительные даты сооружения могильников (XII—XV вв.), их этнокультурную принадлежность, выдвинуть оригинальные, хотя и не бесспорные гипотезы об обряде захоронения средневековых саамов, причинах разноструктурности могильника и т. д.

Так И. И. Гохман и Т. В. Лукьянченко предполагают, что под надмогильными сооружениями с “оградками” похоронена знать и без “оградок” — рядовые члены общины⁵⁹, однако и статистика (пятьдесят процентов надмогильных сооружений без “оградок” и пятьдесят — с “оградками”) и отсутствие различий в погребальном инвентаре противоречит этому предположению.

Спорными следует признать и рассуждения авторов⁶⁰ о причинах отсутствия в могильных ямах остатков захоронений. В целом решение многих вопросов саамских могильников возможно лишь после более основательных полевых исследований.

Результатами работ ленинградских археологических экспедиций 1969—1971 гг. и 1973 г. были находки старых монастырских пушек, железных кованых предметов (дверей, жиковин, ядер, гвоздей и т. д.), монет, керамических изделий, стеклянной посуды и т. д., успешное применение оригинальной методики раскопочных работ с помощью геофизического прибора⁶¹. Экспедицией О. В. Овсянникова были обнаружены и обследованы известные по письменным источникам инженерно-оборонительные сооружения Соловецкого монастыря: батарейные позиции II пол. XVII в., конца XVIII в. и редуты времен Крымской войны⁶².

Во второй половине семидесятых годов серьезному исследованию был подвергнут Соловецкий кремль. Археологической экспедицией ВПНРК изучена стратиграфия культурного слоя на разных участках территории монастыря, выявлены каменные мощения разных столетий⁶³, фундаменты разных (XVI—XVII вв.) каменных церквей и келейных зданий⁶⁴, деревянные настилы для монастырских пушек⁶⁵, остатки водостока⁶⁶, русло древнего монастырского канала, открытым ручьем протекавшего по территории монастыря, остатки захоронения XVII в.⁶⁷ и т. д. В результате всех этих работ Соловецкий монастырь отчетливо обозначился как полноценный археологический памятник, а у исследователей его истории появилась еще одна категория источников — археологические.

Как следствием новых исследований, так и в результате безусловно возросшего интереса к памятникам Соловецких островов в 70-е годы явились многочисленные статьи, заметки, сообщения на страницах газет, специальных и научно-популярных изданий и даже книг. С точки зрения научной добросовестности все они могут быть разделены на несколько категорий.

Безусловно, строго научным и методологическим требованиям отвечают полевые отчеты, сообщения в сборнике “Археологические открытия”, статьи в “Советской археологии”, “Советской этнографии” и “Историко-краеведческих сборниках” археологов и этнографов А. А. Куратова, А. Н. Кирпичникова, О. В. Овсянникова, В. А. Бурова, И. И. Гохмана и Т. В. Лукьянченко⁶⁸.

Другую группу составляют достаточно серьезные и интересные статьи в научно-популярных изданиях, предлагающие оригинальные, но небесспорные гипотезы о назначении лабиринтов, их культурной принадлежности. Так, после открытия здесь стоянок Беломорской культуры вызывает возражение слишком общий вывод А. Л. Никитина о принадлежности соловецких лабиринтов к кругу культур “арктического неолита”⁶⁹, рассуждения о лабиринтах — святилищах⁷⁰ (лабиринты были лишь частью, элементом святилища).

И наконец, третьей группой заслуживающих внимания публикаций являются не выдерживающие критики заметки таких авторов, как историк М. И. Белов⁷¹, журналист В. Опарин и др. Очень вольно определяя лабиринты как “каменные городки”, М И. Белов выдает их за навигационные знаки, выложенные для бороздящих Белое море судов. Другое, древнее, назначение лабиринтов, по мнению автора, оборонительное: лабиринты служили “убежищем древних поморов”. Происхождение лабиринтов Б. Заяцкого острова он связывает с посещением Соловков Петром I. Странно и то, что автор определяет время сооружения лабиринтов термином “арктический палеолит”. Каждому, кто видел лабиринты собственными глазами и сколько-нибудь серьезно занимался изучением литературы о них, хорошо известно, что рассмотреть лабиринты можно лишь с очень близкого расстояния сверху, что устная традиция приписывает Петру I сооружение лишь одного лабиринта, чтобы быть убежищем для древних людей лабиринтам не позволяли их размеры” а термин “арктический палеолит” в археологической литературе устоялся по отношению к мезолитическим памятникам побережья северных морей. Автору другой пространной статьи о соловецких древностях В. Опарину оказалось достаточно одного изображения лабиринта на критской монете, чтобы разработать “гипотезу” о соловецких лабиринтах—условных обозначениях мест, в которых осуществляли торговые операции беломорские неолитические племена и... древние греки. Не менее сомнительные и косвенные “доказательства” в пользу гипотезы: течение Гольфстрим, заходящее в Белое море (?), несуществующие находки греческих вещей в Поморье. Очень странно и невнимание автора к массе фактов, противоречащих этой гипотезе. Все прочие заметки с изложением подобных чисто ассоциативных гипотез вряд ли заслуживают анализа.

Итак, проследив в общих чертах историю изучения соловецких древностей, мы убеждаемся в том, что лишь на ее третьем, современном, этапе исследователям удалось окончательно определить и методологически правильно сформулировать круг проблем, связанных с археологическими памятниками Соловков, выявить все основные группы памятников, вплотную приблизиться к решению основных проблем соловецких неолитических святилищ (времени функционирования, этнокультурной принадлежности, назначения лабиринтов), в основном определиться с методологией изучения культовых памятников⁷².

Между тем, успех дела требует продолжения полевых исследований археологических памятников Соловецких островов: частичной разборки надмогильных сооружений неолитических святилищ, систематизации данных о высотных отметках лабиринтов и установления относительной хронологии их, завершения раскопок соловецких стоянок, продолжения стационарного исследования средневековых могильников с целью установления их периодизации и выявления структурных особенностей, раскопочных работ на территории крепости для выявления системы водостока, фундаментов ранних зданий, каменных мощений и т. д.

Необходима разработка методологии исследования неолитических святилищ и саамских могильников, проработка гипотез о связи святилищ со стоянками Беломорской культуры, о трансформации обряда захоронения саамов на Соловецких островах. Следует продолжить работу и над решением спорных проблем соловецких святилищ.

** Кремлех — один из видов мегалитических сооружений, состоящих из отдельно стоящих камней, образующих концентрическую окружность.

Литература

1. А. А. Спицын Северные лабиринты. Известия Русского имп. общества, вып. 6, СПб., 1904, с. 106.
2. Досифей. Географическое, статистическое и историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря, Москва, 1836, с. 180.
3. Мелетий. Историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря, М., 1881, с. 147.
4. История первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря, СПб, 1899, с. 118.
5. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты. Их происхождение и место среди однородных доисторических памятников. Материалы Соловецкого Общества Краеведения, Соловки, 1927, с. 115—117.
6. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты.., с. 117; “Антропологическая выставка”, М., 1877, т. 1, с 113, 350, 353,411.
7. А. А. Спицын. Северные лабиринты.., с. 106.
8. А. В. Елисеев О так называемых вавилонах на Севере России. Известия географического общества, т. XIX, 1883, с. 12—16.
9. А. Галченко. О каменном веке и об остатках его в Олонецкой губернии. Известия общества изучения Олонецкой губернии, 1913, № 1, с. 41—42.
10. К. П. Рева. О раскопках в 1970 г ОАК за 1907 г., с. 107.
11. И. А. А. Спицын. Указ, соч., с. 109.
12. Н. Н. Виноградов. Указ, соч., с. 15, 26.
13. Н. Н. Виноградов. Новые лабиринты Соловецкого архипелага. Материалы Соловецкого Общества Краеведения, вып. XII, Соловки, 1927, т. 5, 14—41.
Его же. Соловецкие лабиринты.., с. 33—84.
14. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты... Новые лабиринты Соловецких островов.
Соловецкие лабиринты, городки и военные окопы”, “Новые Соловки”, 1926, № 34.
“Обследование Анзера”, “Новые Соловки”, 1926, № 36. “Работа циклонов”, “Новые Соловки”, 1926, № 3& “Соловецкие дольмены”, “Новые Соловки”, 1926, № 38. “Игрушки гигантов”, “Новые Соловки”, 1926, № 40.
15. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты.., с. 7—8.
16. Н. Н. Виноградов. Указ, соч., с. 132.
17. Там же. с. 139.
18. Там же. с. 11—14.
19. Там же, с. 15—17.
20. Там же, с. 18—20.
21. Там же, с. 33—57.
22. Там же, с. 74—84.
23. Там же, с. 57—73.
24. Там же, с. 82—83.
25. И. И. Гохман. Т. В. Лукьянченко. О предшественниках русских на Соловецких островах. Советская этнография, № 4, 1979, с. 98—106.
26. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты.., с. 8.
27. Н. Н. Виноградов. Новые лабиринты.., с. 14—39.
28. А. А. Куратов. Отчет о работе Архангельской археологической экспедиции 1969 г., Архангельск, 1970, с. 20.
29. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты.,, с. 87—93.
30 Н Н Виноградов. Соловецкие лабиринты.., с. 107—129.
31. Там же, с. 132—159.
32. Там же, о. 166—167.
33. Там же, с. 167.
34. Там же, с. 26—30.
35. А. А. Евневич, П. К. Казаринов. Историко-археологи-ческие памятники Соловецкого архипелага. Соловки, 1935, рукопись, с. 8.
36. А. А Куратов. Полевые отчеты 1969, 1971, 1977, 1979, 1980 т 48
А. Я. Мартынов. Отчет о работе комплексной экспедиции на О. Анзер в 1980 г., Соловки, 1981.
37. История, археология, этнография Карелии. Библиографический указатель советской литературы за 1917—1965 гг., Петрозаводск, 1967, с. 202—221.
38. А. А. Куратов. Исследования на Анзерском острове Соловецкого архипелага. Археологические открытия 1979 г., М., 1980, с. 16.
39. А. А. Евневич, П. К. Казаринов. Историко-археологические памятники Соловецкого архипелага. Соловки, 1933 г. Рукопись.
40. А. А. Куратов. Полевой отчет 1969 г., Архангельск, 1970, с. 17.
41. А. Я- Брюсов. История древней Карелии. М., 1940, с. 149.
42. А. А. Куратов. Полевой отчет 1969 г., Архангельск, 1970г., с. 8—20, 30.
43. А. М. Линевский. Очерки по истории древней Карелии. Ч. I, Петрозаводск, 1940.
44. А Иванов. О раскопках кургана на Б. Соловецком острове. Отчет Соловецкого отделения Архангельского Общества Краеведения. Соловки, 1927, с. 65.
45. Н Н. Турина. Каменные лабиринты Беломорья. СА, № 10, 1948.
46. Н. Н. Турина. О датировке каменных лабиринтов Белого и Баренцева морей. МИА, 39, 1953.
47. К. П. Темп. Научные паспорта на Соловецкие лабиринты. Делопроизводительный архив Управления культуры Архоблисполкома за 1949 г. Без инв. №№.
48. Карта “Археологические исследования Соловецкого архипелага. Соловецкий государственный музей-заповедник, вспом. фонд, № 228-4 А. А. Куратов. Археологические памятники Архангельской области. Каталог. Архангельск, 1878, карта.
49. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты. Приложение.
50. А. А. Куратов. О каменных лабиринтах Северной Европы. Советская археология, № ^ 1970, с. 34—48.
51. А. А. Куратов. О каменных лабиринтах.., с 36—37.
52. А. А. Куратов. Древние лабиринты Архангельского Беломорья. Историко-краеведческий сборник. Вологда, 1973, с. 73.
53. Н. Н. Виноградов. Соловецкие лабиринты.., с. 132. А. А. Куратов, А. Я. Мартынов. Древние памятники Беломорья. Археологические открытия 1974 г., М., 1975, с. 21.
54. А. А. Куратов. Древние лабиринты.., с. 73.
55. А. А. Куратов, А Я. Мартынов. Исследования с Архангельской области. Археологические открытия 1975 г., М., 1976. с. 27.
56. А. Я- Мартынов. О некоторых спорных проблемах Соловецких святилищ. — В сб.: Архангельское Поморье. История и культура. Архангельск, 1984, с. 53.
57. И. И. Гохман, Т. В. Лукянченко. О предшественниках русских на Соловецких островах. Советская этнография, № 4, 1979, с. 106.
58. А. А Куратов, А. Я. Мартынов. Разведки и раскопки на Архангельском Севере. Археологические открытия 1977 г., М., 1978, с. 20.
59. И И. Гохман, Т. В. Лукьянченко. О предшественниках.., с. 104.
60. Там же, с 105.
61. А Н. Кирпичников, К. К. Шипик. Археологическое и геофизическое обследование в Соловецком кремле. Археологические открытия 1971 г., М., 1972, с. 45—46.
62. О. В. Овсянников. Разведочные работы на Соловецком острове в 1976 году. Отчет. СГИАПМЗ, вспом. фонд, № 216, 216 а, с. 2—8.
Его же. Исследования средневековых памятников в Архангельской области. Археологические открытия 1976 г., М., 1977, с. 27.
63. В. А. Буров. Раскопки на территории Соловецкого монастыря. Археологические открытия 1977 г., М., 1978, с. 8—9.
64. В. А. Буров. Раскопки на территории Соловецкого монастыря. Археологические открытия 1977 г., М., 1978, с. 8—9. 50
А. Я. Мартынов. Отчет об архнадзоре за земляными работами на территории Соловецкого монастыря. Соловки, 1979.
65. В. А. Буров. Исследования на территории Соловецкого монастыря Археологические открытия 1976 г., М., 1977, с. 9—10.
66. В,. А. Буров. Там же, с. 9.
67. П. М. Алешкевский. Научный отчет. Археологические раскопки в Соловецком монастыре. 1980 г. М., 1980, с. 10—11.
68. А. А Куратов, А. Н. Кирпичников, О. В. Овсянников, И. И. Гохман и Т. В. Лукьянченко, В. А. Буров. Указанные работы.
69. А Л. Никитин. Загадка древнего Беломорья. Ж- Знание—сила, № 2, 1971, с. 30—32.
70. А. Л. Никитин. Загадка.., с. 32.
71. М. И Белов. По следам полярных экспедиций. Л., 1977, с. 6—7.
72. А. Я. Мартынов. О некоторых спорных вопросах соловецких святилищ. — В сб.: Архангельское Поморье. История и культура. Архангельск, 1983 г.

---